Рисующая в темноте.... Я люблю думать, что умею рисовать.
Оно вгоняет меня депрессию.
Густая и обвалакивающая мелодия давящая на сердце и лишающая всяческого желания шевелиться, но я не могу ее не слушать. Иногда музыка так воздействует на меня, возможно от того, что сегодня у изрядно повышенная эмоциональность, хочется подскочить и что-то делать, энергия бъет ключем. Но эта музыка превращает ярко-алую и быструю артериальную кровь в темно-мерцающую, медленную и густую - венозную. Я бездумно пялюсь на белый потолок, бирюзового кота, подмигивающего мне с верхней полки из-за вычурной пивной кружки с искуственными хризантемами и кисточками, на вздувающиеся шторы, корешки книг, ракушки, забавные статуэтки, маленькие фигурки кошек, пыль на столе, рассыпанные диски, карандаши и обертки от шоколада. Покачиваясь на стуле, задерживаю дыхание и ежусь от табуна мурашек на коже, рожденных благодаря музыке. И снова и снова ставлю ее на повтор.
Зомбируюсь и знаю, что надолго меня не хватит.
Густая и обвалакивающая мелодия давящая на сердце и лишающая всяческого желания шевелиться, но я не могу ее не слушать. Иногда музыка так воздействует на меня, возможно от того, что сегодня у изрядно повышенная эмоциональность, хочется подскочить и что-то делать, энергия бъет ключем. Но эта музыка превращает ярко-алую и быструю артериальную кровь в темно-мерцающую, медленную и густую - венозную. Я бездумно пялюсь на белый потолок, бирюзового кота, подмигивающего мне с верхней полки из-за вычурной пивной кружки с искуственными хризантемами и кисточками, на вздувающиеся шторы, корешки книг, ракушки, забавные статуэтки, маленькие фигурки кошек, пыль на столе, рассыпанные диски, карандаши и обертки от шоколада. Покачиваясь на стуле, задерживаю дыхание и ежусь от табуна мурашек на коже, рожденных благодаря музыке. И снова и снова ставлю ее на повтор.
Зомбируюсь и знаю, что надолго меня не хватит.